3 деньНа утро выяснилось, что произошедшее накануне было не сном, а кошмарной реальностью.
Проснулась Мери Сью оттого, что кто-то начал немилосердно тыкать ее пальцем в бок. То есть тыкали-то осторожно и вполне милосердно, но Мери была неженкой, каких мало, и любой тычок с утра пораньше был для нее все равно, что горошина для сказочной принцессы. Выворачиваясь в полусне из рук Панси, Мери Сью уползла на край своей кровати и грохнулась на пол, только тогда окончательно проснувшись. Крошечная Панси полчаса извинялась, а потом девочки отправились на завтрак.
Завтрак был ненамного питательней, чем ужин накануне. Крошечные тосты, обгоревшие по краям, каким-то образом должны были насытить юные организмы перед предстоящим учебным днем. Единственное, что могло развеять тоску оголодавших студентов, — почта. В Зал влетело около сотни ворон, которые, вместо того чтобы скинуть письма и улететь, долго кружили над столами и истошно каркали.
На долю Мери Сью пришлось целых два письма: одно обычное от родителей с пятистраничным трактатом о том, как они ее любят и как скучают, другое — музыкальное. Надушенный конвертик вырвался из руки девочки и, пританцовывая на столе и опрокидывая посуду, запел дурным голосом:
Мери Сью, Мери Сью
Как же я тебя люблю!
Ты красивей всех на свете,
Это знают даже дети!
Ради глаз твоих прекрасных,
Натворю я дел ужасных.
Песенка была настолько отвратительна, что Мери Сью аж красными пятнами пошла, хотя в обычной жизни она снисходительно принимала знаки внимания со стороны мальчишек. В голове Мери мелькнула шальная мысль, что певучее письмо пришло от ее любимого — от Гарри. Ему она простила бы даже это.
Но потом она случайно взглянула на Драко. Он был облит с ног до головы тыквенным соком из перевернутого письмом кувшина, однако продолжал подобострастно на нее смотреть. Даже до Мери Сью дошло, что отправитель жуткой песенки — он.
— Почему «ужасных»? — тихо спросила она его, потому что образ кудрявого зайчика Драко ну никак не вязался в ее голове с «ужасными делами».
Драко смущенно пожал плечами и виновато улыбнулся:
— Я не смог другой рифмы придумать, промучался всю ночь…
Письмо тем временем неизвестно как перескочило на стол Рейвенкло, где тут же было нещадно прикончено полной черноволосой девочкой. Остаток завтрака был проведен в тишине и покое.
Похрумкивая горелыми тостами, Мери Сью размышляла о том, как бы отнестись к неожиданному вниманию со стороны Драко. Нет, конечно, оно не было совсем неожиданным: Мери Сью всегда знала, что обязательно покорит сердце заносчивого слизеринца и перевоспитает его (у нее даже была заготовлена речь для Гарри, мол, я люблю тебя, между мной и Малфоем ничего нет, мы просто друзья, и совсем не надо бить Драко морду, хотя если ты поставишь ему фингал, это будет круто). Но вот только… как его перевоспитывать, если Драко и так паинька и чудо-мальчик?..
Перед уходом Мери Сью внимательно изучила свое расписание. Ее прогнозы почти полностью оправдались: она должна была заниматься по продвинутой системе Трансфигурацией и Зельями. Но вот только вместо отмененной директором ЗОТИ в ее расписании также значились Прорицания. И зачем только такой необыкновенной девочке, как Мери Сью, уроки стрекозы Трелони? Она и так что хотите может предсказать — только волю дайте. В конце концов, она Мери Сью или куда?
Первым уроком в этот день значилась Трансфигурация. У входа в класс Мери Сью увидела мальчика-ботаника, с которым разговаривала накануне. Он беседовал с другим мальчиком, очень на него похожим: тоже худощавый, тоже в очках и тоже, кстати, судя по эмблеме на мантии, со Слизерина. «Ух ты, на Слизерине целых два ботана,» — подумала Мери Сью и подошла поздороваться.
— Привет, — сказал один из мальчиков. — Кстати, мы вчера не представились: я Винсент, а это Грегори.
— Крэбб и Гойл??? — икнула Мери Сью.
Мальчики поморщились и обменялись недовольными взглядами.
— Хм-м-м… Мери Сью, можно тебя попросить нас так не называть? У нас все-таки имена есть. Почему-то дурацкая привычка гриффиндорцев называть всех по фамилии прижилась даже на нашем факультете, а ведь это невежливо. Простите… — тихо сказала Мери Сью, выпучив глаза. Тупицы Кребб и Гойл могут вменяемо разговаривать??? То есть… простите, Винсент и Грегори… Храни меня Мерлин… И выглядят они как-то несолидно для мордоворотов… Мда…
А на уроке профессора МакГонагалл глаза Мери Сью выпучились еще больше. Профессор задала классу самый наиневиннейший вопрос, который только можно себе представить.
— Сегодня мы поговорим об основах анимагии, — сказала МакГонагалл. — Кто может рассказать нам, кто такие анимаги?
Мери Сью около двух месяцев тренировала реакцию: ей во что бы то ни стало надо было научиться поднимать руку быстрее, чем Гермиона Грейнджер. И сейчас она сидела, пристально всматриваясь в поведение соперницы и приготовившись к рывку, — рука свободно висит у бедра, пальцы не напряжены, внимание сконцентрировано. И вот — старт: вопрос задан. Только вот… Гермиона почему-то не торопилась тянуть руку. Она развалилась на парте и едва ли не зевала!
Мери так обалдела, что даже забыла сама поднять руку. А трансфигураторша обвела взглядом класс, остановив его на взметнувшихся руках Крэбба и Гойла, и сокрушенно покачала головой:
— Винсент, Грегори, я прекрасно знаю, что вы можете ответить на этот и любой другой мой вопрос. Но мне хотелось бы услышать ответы и других студентов. Мисс Грейнджер, может быть, вы?
Гермиона даже не шелохнулась.
— Мисс Грейнджер!
Сидящий рядом с Гермионой мальчик саданул ее локтем по ребрам, и она наконец-то обратила внимание на МакГонагалл.
— Вы что-то спросили, профессор? — скучающим голосом спросила она.
— Да, мисс Грейнджер, я попросила вас рассказать, кто такие анимаги.
Гермиона посмотрела на преподавательницу с выражением полнейшего недоумения на лице.
— Кто такие кто? Немаги? Маглы, что ли?
— Анимаги, мисс Грейнджер! Вы безнадежны.
Поджав губы, МакГонагалл отвернулась от нее. Гермиона пожала плечами и еле слышно пробубнила:
— Объяснила бы толком, чего ей от меня надо… А то немаги какие-то…
— Позорище гриффиндорское! — шепнула где-то рядом с Мери Сью Панси Паркинсон. — Никогда даже не пыталась учиться. И что самое обидное: с нас бы за такой ответ очков десять содрали.
— А с нее почему не снимают? — шепотом спросила Мери Сью.
— Кто ж осмелится с Гриффиндора баллы снимать? Все Дамблдора боятся…
— А чего его бояться-то? — едва не рассмеялась вслух Мери.
Панси ответила ей удивленным взглядом, но промолчала.
Мери Сью наморщила лобик. Что-то как-то в ее мозгу не складывалось: Дамблдора боятся (вчера она и сама немножечко испугалась — только немножечко, много пугаться МС не положено), Гермиона даже не пытается учиться… Кажется, у Роулинг все было несколько по-другому. Нет, давайте в открытую: у Роулинг все было СОВСЕМ НАОБОРОТ! И Крэбб с Гойлом у нее точно не были ботаниками. Или были? У Мери Сью уже появились сомнения в надежности собственной памяти… Она даже забыла, что собиралась весь урок строить глазки Гарри Поттеру! Строительные работы пришлось отложить на неопределенный срок…
В конце урока, когда на все вопросы МакГонагалл были даны исчерпывающие ответы (Винсентом и Грегори, разумеется), профессор преподнесла студентам (а прежде всего, как выяснилось позднее, Мери Сью) сюрприз:
— Думаю, некоторые из вас знают, что я — анимаг.
Винсент, Грегори и Мери Сью энергично закивали. У Мери Сью от сердца отлегло: ну хоть что-то в порядке.
— Поэтому сейчас я продемонстрирую вам на собственном примере, что такое анимагия.
МакГонагалл как-то чересчур медленно подошла к кафедре у доски и остановилась. «МакГонагалл превращается… превращается МакГонагалл…» — вертелось в голове у Мери Сью. Но МакГонагалл все не превращалась, поэтому Мери Сью не удержалась и, повернувшись к Панси, зашептала:
— Сейчас она превратится в кошку!
— Правда?
Из-за кафедры раздался лай, Мери Сью повернулась и к превеликому своему удивлению увидела, как из-за нее высунулся очаровательный коричневый спаниель. Все в классе восторженно зааплодировали. Не хлопала одна Мери Сью. Она в ужасе смотрела на собачку-МакГонагалл и строила смелые догадки, почему та задрала лапу над углом кафедры. Псинка ее не разочаровала.
Мери Сью покосилась на одноклассников — все они внезапно окрасились в цвет глаз Волдеморта, некоторые закрыли руками лицо. Наконец свекольная Панси выдавила:
— Пошли отсюда.
И, не дожидаясь, пока профессор перевоплотится обратно в человека и отпустит с урока, дети нестройными рядами рванули прочь из класса, инстинктивно зажимая носы и прижимаясь к первой парте, когда пробегали мимо пострадавшей кафедры. Мери Сью даже не попрощалась с Панси, прежде чем пойти на второй урок — Колдовство, на этот раз с одногодками. То, что произошло на Трансфигурации — просто ужасно! Нет, это было не просто ужасно, это было чудовищно! Не может такого быть, чтобы МакГонагалл превращалась в собаку, не говоря уже о том, чтобы она пускала лужи перед студентами!..
Но оказалось, что неприятные сюрпризы первого учебного дня на этом не закончились. У кабинета, где проходили занятия по Колдовству, Мери Сью ожидали взволнованно шушукающиеся первачки.
— В чем дело? — спросила она первого попавшегося мальчонку с эмблемой Рейвенкло на груди. — Чего у вас лица такие кислые?
— Страшно, — доверительно ответил ей мальчик.
— Профессора Флитвика боитесь? — спросила Мери Сью и рассмеялась над собственной шуткой.
Вот только детки почему-то шутку не оценили. Они внезапно замолчали и уставились на нее, да так, что ей стало не по себе.
— А ты что, не боишься? Нам сказали, что это самый строгий учитель в Хогвартсе.
— Дети, кто-то над вами скверно пошутил, — снисходительно заметила Мери Сью, хотя мальчик, с которым она разговаривала, был выше ее на голову. — Флитвик — просто душка.
— Нам другое говорили, — упрямо ответил мальчик.
— Спорим? — азартно спросила Мери Сью.
— На щелбан! — не менее азартно отозвался паренек.
Мери Сью опешила. На щелбан? Детский сад какой-то… Нет, правильно она выбрала себе будущего мужа среди старшекурсников. С молодняком зелье мира не сваришь. Кстати, о зельях…
— Чтобы вы знали, — сказала Мери, гордо задрав голову. — Самый строгий учитель в Хогвартсе — профессор Зельеварения!
С одним ребятенком чуть было истерика не случилась от такой новости.
— Их что — двое самых строгих??..
Ребятенка, конечно, откачали. Да только вот вскоре нужно было откачивать уже весь класс.
Флитвик, конечно же, был душкой. Он мило улыбался со своего возвышения, заботливо оглядывая класс, хихикал, невинно шутил. Вот только все его улыбки и шутки сопровождались фразой: «Пять баллов с Рейвенкло, хи-хи-хи!» или еще хуже: «Это так забавно, мисс Джонс, вам стоит опробовать это заклинание на профессоре Трелони! Десять баллов со Слизерина!»
К концу урока рейвенкловцы недосчитались пятидесяти пяти баллов, а слизеринцы — вообще сотни. Уползали от Флитвика, как побитые спаниели: поджав хвосты и поскуливая. А быстрее всех улепетывала Мери Сью. Получать проспоренный щелбан как-то совершенно не хотелось.
Весь день Мери пряталась от того рейвенкловца, с которым спорила, и даже толком не пообедала, потому что каждую секунду срывалась под стол. Драко и Панси поинтересовались в чем дело, но Мери Сью было стыдно признаваться, поэтому она вдохновенно врала что-то про отваливающиеся пуговицы. «Они у тебя по принципу домино отваливаются?» — невинно спросил сидящий рядом Винсент.
Однако к вечеру злопамятный рейвенкловец все-таки отыскал Мери Сью, зажал в углу коридора и с неописуемым удовольствием на лице выдал ей щелбан. У Мери Сью аж в голове загудело. Ей было вдвойне обидно: мало того, что милашка Флитвик оказался живодером, стригущим баллы с факультетов, как газонокосилка, так еще и шишка теперь на лбу будет. (И вообще, что это за мода такая — раздавать щелбаны девочкам, тем более таким замечательным?)
Потирая лоб и размышляя о том, чем могут быть вызваны странности в поведении Флитвика и МакГонагалл (и как отомстить противному рейвенкловцу), Мери Сью поднялась в Слизеринскую гостиную. Там ее ожидало еще одно шоу: Винсент Крэбб и Блейз Забини левитировали под потолком и разъяренно сдирали со стен огромные плакаты с надписью «Я люблю Мери Сью». Внизу, утопая в море орхидей, лежал связанный по рукам и ногам Драко, а рядом с ним с двумя палочками в руках стоял Грегори Гойл и командовал высотными работами.
— Слева, Блейз, слева его дергай! Сейчас снимете эту дрянь, а потом — убирать цветы. Фу, вонь какая! Драко, я уважаю твои чувства, но это уже слишком.
Запашок от такого количества орхидей, действительно, исходил неслабый. Сотрясенная щелбаном голова Мери Сью тут же заболела в полную силу. Не дожидаясь, пока мальчики ее приметят, Мери Сью прошмыгнула в спальню. Там ее поджидала Панси.
— Видела, что Драко для тебя сделал? За мной бы кто так ухаживал…
Мери Сью невнятно промычала ей что-то в ответ и начала стягивать с себя мантию. Объяснять Панси, что она предпочла бы букеты цветов от гриффиндорца Гарри Поттера, ей не хотелось и не моглось. Мери Сью нырнула в постель, с больной головой укрылась одеялом и почти сразу же уснула.
4 деньА на следующее утро Мери Сью впервые применила свое самое действенное оружие. Когда за завтраком оказалось, что подгоревших тостов на всех не хватает, она расплакалась.
Надо было видеть лицо Драко, когда из ясных глаз его возлюбленной начали капать слезы. Он не только мгновенно протянул ей свой тост, но еще и едва удержался, чтобы не отобрать тост у Грегори. Однокурсники надавали Драко по рукам, но, пока Гойл проводил с ним воспитательную беседу, Мери Сью — не будь дурой — свое слямзила. Панси неодобрительно взглянула на нее, но промолчала, а голос собственной совести Мери без сожаления заткнула, вполне логично аргументировав это тем, что Грегори — слизеринец, а еще ботаник и зануда.
Первым уроком в пятницу стоял УЗМС. О том, почему первокурсники изучают УЗМС, Мери задумываться не стала. Во-первых, невозможно задумываться обо всем происходящем слишком часто, если ты блондинка, а во-вторых, лишняя возможность продемонстрировать свои таланты — не повод для задумчивости, а руководство к действию.
Урок был с хаффлпафцами. Слизеринские первачки чуть ли не в землю зарылись, пригнувшись перед великими и могучими представителями самого крутого факультета Хогвартса. Хаффлпафцы, понятное дело, на заискивания отреагировали только фырканьем и заняли места в партере перед домиком Хагрида, в то время как опущенные слизеринцы сиротливо пристроились сзади.
На первый взгляд, Хагрид полностью соответствовал описанию Роулинг. По крайней мере, повышенная лохматость имела место быть. Хагрид душевно улыбнулся ученикам, хлопнул себя огромными ладонями по не менее огромной груди и гундосо прогромыхал:
— Поздравляю всех с началом учебного года! Рад всех видеть. Э-э-э? А где слизеринцы? Что? Вот вы где! Ну не жмитесь позади, проходите вперед.
Слизеринцы с Мери Сью во главе откопали себя из земли и робко протиснулись вперед. Надо сказать, что хаффлпафцы не особо им в этом содействовали.
— Подошли поближе? Ну и хорошо, — ласково сказал Хагрид, подмигивая напуганным слизеринцам. — Итак, ребятишки, мы с вами будем проходить редких магических животных. И первыми в этом году с вами познакомятся рябокуры!
Хагрид махнул рукой, и первачки поплелись за ним к небольшому загончику, за которым мирно расположилась тусовка… обычных наседок. Мери Сью была разочарована, а вот остальные ученики заохали и завосхищались, как будто бы действительно увидели каких-то невероятно редких животных. Хагрид подхватил одну из питомиц (в его руках эта в общем-то не мелкая особь казалась каким-то недоношенным цыпленком) и с гордостью сказал:
— Это Клювокрылушка, моя любимица. Ну что, как вам она? Красавица, правда?
Все согласно закивали, а Мери Сью сказала:
— Это же просто курица!
— Кудах-тах-тах, — возмутилась рябокура.
— Что значит «курица»? — нахмурился Хагрид.
— Это такая магловская птица, — услужливо подсказал кто-то из хаффлпафцев. — Она тоже несет яйца, только обычные.
— А эта ваша рябокура золотые что ли несет? — с сарказмом спросила Мери Сью.
Все внезапно замолчали, а спустя секунду расхохотались. Громче всех хохотал Хагрид, ему даже пришлось утирать выступившие на глазах слезы.
— Хорошая шутка! — причитал он сквозь смех. — Ну уж, конечно, не философскими камнями украшенные!
— Кудах-тах-тах! — еще более резко сказала Клювокрылушка, сотрясающаяся в такт хохоту лесничего.
— Вы что, серьезно? — Мери Сью обвела взглядом рыдающих от восторга первачков. — Эти куры золотые яйца несут???
— Ну конечно, а ты что не знала?
Тут Мери Сью почувствовала себя полной идиоткой (что особого восторга у нее, разумеется, не вызвало) и решила сменить тему, пока ее вконец не засмеяли. Чтоб этой Роулинг пусто было! Мери Сью несколько раз прочитала ее книжку, посвященную волшебной фауне, и тут такое унижение!
— Ну хорошо, хорошо, — примирительно сказала Мери Сью. — Пусть эти рябокуры хоть хрустальные яйца несут, мне все равно. Только скажите мне, почему мы не проходим тут всяких опасных животных? Ну там мантикрабов, гиппогрифов…
— Ты сдурела? Это школа, а не драконий заповедник! — хохотнул кто-то из хаффлпафцев, а Хагрид чуть не выронил рябокуру и, заикаясь, произнес:
— Ни… ника…ких опасных жииивотных здесь! — он перехватил поудобнее Клювокрылушку и взял себя в руки. — И вообще, давайте уже знакомиться с рябокурами. Рябокуры — птицы гордые, требуют особого обхождения. Кто хочет поздороваться с Клювичкой?
В этом представлении Мери Сью предпочла не участвовать. Она прекрасно наладила бы контакт с гиппогрифами, будь здесь хоть один, но что-то не было похоже, чтобы Хагрид, так изменившийся в лице при одном их упоминании, прикармливал хотя бы парочку. А вот с курицами она знала только два способа общения: в вареном виде и в жареном. Второй предпочтительнее (с картофельными дольками, пожалуйста, и сырным соусом от Кальве).
Несколько хаффлпафцев оттерли товарищей по слизеринскому несчастью и вошли в тесный физический контакт с благосклонной Клювичкой, почесав ей перышки. На этом УЗМС закончился.
Мери Сью отправилась в Северную башню на свой первый урок по Прорицаниям. И там ее снова начали терзать смутные сомнения. Все вроде бы было, как полагается: дурманящий аромат благовоний, подушки, чайные сервизы… была сама Сибилла Трелони, закутанная в пеструю шаль. Вот только и у нее очков не было! «Когда в Хогвартсе успел побывать окулист???» — подумала Мери Сью, с тоской поглядывая в маленькие глазенки профессора Прорицаний и усаживаясь рядом с Панси. «И почему к нему не отправили Винсента и Грегори?»
Урок не задался. Мало того, что слизеринцы сидели вместе с неинтересными рейвенкловцами, так еще и скука была смертная. Весь урок Трелони монотонно рассказывала какие-то байки про гадание на кофейной гуще. Мери Сью чуть было не уснула, уткнувшись носом в плечо Панси — не помогал даже кофе, выпитый в академических целях. Но крошка Паркинсон вовремя растолкала ее.
— Мери Сью, ты чего? Как ты можешь спать на уроке профессора Трелони? Это же так интересно!
— Очень интересно, — недовольно зевнула Мери Сью. — Особенно интересно слушать, как все присутствующие умрут в скором времени мучительной смертью.
Панси недоуменно моргнула, а потом покачала головой, нахмурившись.
— О чем ты? Если бы профессор Трелони всем здесь предсказала смерть, знаешь, какой бы шум поднялся? Ведь она никогда не ошибается.
Едва не заснувшая снова Мери Сью мгновенно встряхнулась:
— Никогда не ошибается??? — спросила она, едва не расхохотавшись в голос. — Да она за всю свою жизнь сделала только два настоящих предсказания!
— Тише! — шикнула Панси и показала, что Трелони стоит недалеко от них напротив Блейза Забини и с интересом разглядывает его чашку.
— Хм-м-м, — в полной тишине произнесла профессор.
Весь класс завороженно следил за ней. Как показалось Мери Сью, студенты даже дышать боялись в ожидании приговора несчастному Блейзу.
— Ну что ж, несчастный случай на уроке — это, конечно, неприятно… — промурлыкала провидица. Блейз — и так не особо смуглый — стал белее полотна. — Парочка ожогов, нервный шок — ерунда.
— Бедняга Блейз! — сокрушенно шепнула Панси.
А Блейз-то как был сокрушен! Он нервно сглотнул, а, когда урок закончился, и ученики спускались вниз через люк в полу, чуть не сверзился рыбкой с лестницы.
— Это у нее таким образом предсказания сбываются? — скептически заметила Мери Сью, глядя на Блейза, который в последний момент все-таки удержал равновесие.
Панси неодобрительно покачала головой.
— Даже не шути так, Мери Сью, — твердо сказала она. — Предсказание обязательно сбудется.
— Да, кстати, — прошелестел сзади них голос Трелони, и все, кто еще не успел спуститься, обернулись. — Один из вас в скором времени нас покинет. Навсегда.
Ученики хором выдохнули и гуськом убрались из класса Прорицаний, пока Трелони еще чего-нибудь не напророчила.
Если могло что-нибудь быть еще хуже, чем завтрак, то это определенно был обед. Суп был не супом, а подсоленной водой, хлеб явно пекли еще во времена Мародеров, а мясо вообще можно было оценить только по одному критерию — наличию, вернее, отсутствию.
— Я не буду это есть! — капризно сказала Мери Сью, с грохотом отпихивая от себя тарелку с якобы тушеными овощами. Что с ними сделали на самом деле, даже страшно представить.
— Но, Мери Сью, другой еды нет, — печально сказала Панси.
— Тролль бы подрал этих эльфов, — тихо проворчал Грегори, зыркая по сторонам.
— Да! — громко сказала Мери Сью. — Меня тоже беспокоит этот вопрос: что творят домашние эльфы?
Панси, Драко, Винсент и Грегори, взявшие за привычку молча переглядываться друг с другом, стоило Мери Сью что-то ляпнуть, в очередной раз повторили эту нехитрую операцию, и вопрос девочки остался без ответа.
Единственное, что грело Мери во всей этой беспросветной тоске, — это ее хитроумный план мести противному рейвенкловцу, наградившему ее щелбаном. А план этот был до смешного прост: ведь у нее в Хогвартсе был свой персональный Дон Кихот, по единому мановению ее изящной ручки готовый дюжине горных троллей пасть порвать и все такое1. В общем, вы уже, наверное, догадались, что Мери Сью банально настучала Драко. Не нужно богатого воображения, чтобы представить себе, как платинокудрый мальчик-зайчик исполнился праведного гнева и отправился на разборку с обидчиком, словно на последнюю битву в своей жизни.
Мери Сью сидела в слизеринской гостиной, довольная, как Миссис Норрис, нализавшаяся студенческой крови, и делала вид, что читает учебник по Трансфигурации, когда в дверь ввалился Грегори Гойл и торжественно сообщил:
— Я вас всех поздравляю: Слизерин лишился еще сотни очков.
— Что? Где? Как? Что случилось? — все присутствующие повскакивали с мест и подбежали к Грегори. Мери Сью вскочила вместе со всеми и начала прокладывать себе дорогу к источнику новости при помощи учебника.
— Что случилось? — зло переспросил Гойл. — Драко Малфой только что подрался с каким-то рейвенкловцем!
Его слова сопровождались взрывом возмущенных восклицаний и криков. Наконец кто-то рявкнул, чтобы все заткнулись и дали Грегори договорить.
— Флитвик появился в разгар драки и, естественно, обвинил Драко в том, что он зачинщик, — продолжил Грегори, поправляя очки. — И, знаете, что самое отвратительное: во-первых, Флитвик был прав, а во-вторых, Малфою еще и наваляли по первое число.
Возмущенные крики сменились озабоченными причитаниями девочек. Самые «сердобольные» начали уточнять, не сильно ли рейвенкловец помял Драко его ангельскую мордашку. Грегори пропустил эти вопросы мимо ушей и продолжил свои размышления вслух:
— Чего я не могу понять, так это за каким огненным кубком Драко на него набросился, — он почесал в затылке. — Просто подошел, вякнул что-то вроде «Вы, сударь, подлец, я вызываю вас» и заехал ему в ухо. Драться не умеет, а туда же… Кто-нибудь в курсе, с чего бы это?
Гвалт сразу прекратился, и все почему-то посмотрели на Мери Сью, которая вдруг почувствовала себя маленькой и гаденькой. Не дожидаясь прямых обвинений, малышка прижала к себе учебник и начала пробираться обратно — прочь от Грегори с его возмутительными намеками.
— А вот и наш герой! — ядовито объявил Грегори, указывая на дверь, из-за которой появился поддерживаемый Винсентом Драко. Герой искал глазами свою Даму Сердца. — Драко, ты тайком перешел на Гриффиндор?
Не дожидаясь, пока Драко ее заметит, Мери Сью спряталась за диваном и для верности прикрылась учебником. Ее небольшой, но изворотливый ум подсказывал, что разговор с Драко подождет до следующего утра, а покамест лучше затаиться. Не хватало еще, чтобы он начал требовать от нее компенсации за полученные травмы. Пара поцелуев в щеку у Мери для него бы нашлась, а вдруг он больше захочет?
Однако желудок Мери Сью был в корне не согласен с таким решением, и девочке пришлось-таки появиться на публике за ужином. Правда, разговаривать с Драко о его подвиге ей не пришлось, потому что всеобщее внимание было поглощено вопросом о еде.
Еды не было. Столы были пусты, кубки не наполнены, и вообще в Большом зале царил дух запустения и диеты. Студенты нервно переглядывались.
— Допрыгались, — констатировал Грегори и стукнул ложкой по столу.
— Подожди, — сказала Панси. — Может быть, еще не все так плохо?
Грегори ответил ей взглядом, полным скепсиса, но промолчал. А потом все повернулись к преподавательскому столу, потому что там появился Дамблдор, готовый толкнуть речь.
— Пугать никого не хочу, — объявил директор, хотя, судя по недобрым огонькам в его голубых глазах, именно напугать всех до полусмерти и было его целью. — Скажу одно: кормить нас сегодня не будут.
По залу прокатилась волна сдавленных стонов. Кто-то из гриффиндорцев возмутился:
— Но кушать же хочется!
— А вы не беспокойтесь, вам кушать найдется, — Дамблдор подмигнул сразу повеселевшим гриффиндорцам. — Ну еще, может, Хаффлпафу что-нибудь перепадет. А остальные — как-нибудь так, как-нибудь сами2.
Слизеринцы мрачно переглянулись, Мери Сью это уже начинало потихоньку бесить.
— Может, еще и обойдется все, — бросил Дамблдор учителям. — Чем Мерлин не шутит?
— В чем дело? — резко спросила Мери Сью у отмалчивающихся однокашников.
— Пойдемте спать, — печально сказала Панси. — Утра вечера мудренее.
И они пошли спать. Мери Сью при этом думала про себя, что утро вечера мудренее только на сытый желудок. И что следующий день был субботой, а в субботу ничего плохого произойти не может. Удивительно, до чего же наивны некоторые Мери Сью!